Борис Гаина: Я бы не смог быть в стороне от событий в Молдове

Энолог академик Борис Гаина отметил свой 70-летний юбилей. Его ждала блестящая карьера в Ялте, он мог остаться жить во Франции, унаследовав приличное состояние, но Борис Сергеевич предпочел связать свою судьбу и активную деятельность с Молдовой. О жизни в науке и о себе академик рассказал в эксклюзивном интервью автору этих строк.

Для справки:

Борис Гаина  — академик Академии наук Молдовы; доктор хабилитат технических наук; профессор-исследователь; «Человек 1993 года в мире в энологии»: почетный международный титул и золотая медаль Большого парижского жюри; кавалер «Рыцаря Рабле» Союза энологов г. Шинона (Франция); почетный член Академии ученых Румынии; почетный член Академии аграрных и лесных наук  „Gheorghe—Ionescu-Şişeşti” (Румыния); Doctor Honoris Causa Государственного университета г. Кахул (Молдова); Лауреат премий АНМ, Академий наук Украины и Белоруссии, международных салонов изобретений в Женеве, Москве, Севастополе, Бухаресте, Яссах, Познани и Кишиневе. С 2009 г. по настоящее время Борис Гаина является академиком-координатором отделения аграрных наук АНМ, гл. научным сотрудником лаборатории энологии и вин с наименованием по происхождению НПИСВиПТ. К 70-летнему юбилею академика Президент РМ наградил Бориса Сергеевича Орденом «Gloria Muncii».

— Как Вы стали «Человеком года в мире виноделия»?

— Большое жюри Международной организации винограда и вина (OIV) единогласно проголосовало за присуждение мне звания «Человек года в мире виноделия». 17 июля 1994 г., на конгрессе OIV, в присутствии молдавской делегации и делегатов 44 стран мне была вручена золотая медаль и диплом «Человек года в мире виноделия». Для меня это было большой наградой, потому что в Молдавии к тому времени я не получил даже грамоты министерства. Тогда титан науки о винограде и вине Герман Георгиевич Валуйко меня обнял и пожелал стать академиком.

— Насколько он был для Вас значимой фигурой?

— Он меня принял в аспирантуру в 1972 г. во Всесоюзном институте винограда и вина «Магарач» (был конкурс четыре человека на одно место), который он возглавлял, и направил к своей жене Елене Николаевне, ставшей моим научным руководителем. После окончания аспирантуры я проработал четыре года заместителем заведующего лабораторией этого института. После моего возвращения в Кишинев меня с Валуйко связала большая дружба. Простите за нескромность, но я был единственным в Институте «Магарач», кто не написал докторскую диссертацию, но получил докторскую степень.

В феврале 1992 г. мне позвонил Герман Георгиевич и сказал: «Я получил вашу монографию «Биотехнология продуктов переработки винограда», написанную на основе результатов исследований в Ялте, во Франции и Молдавии. Напишите диссертацию в форме автореферата на 64 страницах и жду вас 1 апреля с этой работой. И 20 апреля я защитил диссертацию. А осенью произошел развал Советского союза, после которого Валуйко мне написал письмо: «Я вами горжусь, но вы продолжайте традиции и нашей советской энологической школы», что я всю жизнь и делал.

— Почему Вы вернулись в Молдавию?

— Я первым защитил кандидатскую диссертацию в созданном в январе 1978 г. совете по защите диссертаций при Институте «Магарач». Первым троим защитившимся облисполком дал по двухкомнатной квартире в Ялте. Но в декабре 1975 г. ушел из жизни Петр Николаевич Унгурян. До этого Владимира Борисовича Пономарченко, который был его правой рукой, назначили директором ТКИ «Яловены». Созданный Унгуряном отдел виноделия МолдНИИ виноградарства и виноделия остался с пожилыми сотрудниками, которые не хотели брать на себя руководство отделом.

С Петром Николаевичем меня свела судьба в 1967 г., когда я проходил в институте  осеннюю практику. Он тогда сказал: «Как правило, студенты появляются и уходят. А мне нужны студенты, которые будут работать с моими коллегами». Я сказал, что для этого я и приехал. И вот в сентябре 1978 г. меня пригласили участвовать в конкурсе на замещение должности, которую занимал сам Унгурян. Сначала я отказался. Но отдел садился на мель. Тогда директор института Гохберг отправил ко мне в Магарач двух гонцов.

Завотделом защиты виноградников от болезней и вредителей Михаил Иванович Тарлапан сказал: «Ты – патриот, молдаванин, тебя здесь не знают, в партию не примут, так что подумай». Кроме того, пришло официальное письмо за подписью министра сельского хозяйства, и тогда я решил вернуться. Когда я подал заявление на увольнение из «Магарача», Валуйко сказал, что никогда не подпишет мою характеристику. И три месяца мне пришлось работать в Кишиневе без характеристики, пока Валуйко не остыл. Позже Герман Георгиевич извинился.

В 1979 г. мне дали квартиру в Кишиневе, на ул. Костюженской. Но мне предлагали на обмен ялтинской «двушки» шикарные квартиры в центре молдавской столицы. Многие считали, что я не совсем в своем уме, потому что отказался, посчитав, что лучше будет, если моя ялтинская квартира останется моим друзьям – семье Юрия Ивановича Шалимова (позже он стал заместителем директора по науке и производству института «Магарач»), с которой я семь лет жил в общежитии. Я был счастлив, что моя затея успешно завершилась для моих друзей.

— В Ялте также началась судьбоносная линия, приведшая Вас во Францию…

— Да, среди гостей Института «Магарач» был и директор по науке Национального института агрономических исследований (INRA) Мишель Бурзекс, с которым мне посчастливилось познакомиться. Когда я уже вернулся в Кишинев, Бурзекс  предложил мне участвовать в конкурсе на стажировку во Франции и пообещал рекомендацию. Я отправил документы в Москву, где был конкурс из пяти человек на одно место. Мне повезло его выиграть. Однако, когда я вернулся в Кишинев с письмом замминистра сельского хозяйства СССР профессора Бориса Александровича Рунова, секретарь парткома Анна Павловна Чернолева сказала, что я поеду во Францию только после вступления в партию. И вместо того, чтобы поехать на стажировку 1 мая 1982 г., где меня ждала стипендия в 1700 франков и место в общежитии, я с трудом смог поехать лишь 17 ноября.

Через два дня я представился директору Института энологии в Бордо академику Паскалю Риберо-Гайону. Он сказал: «У нас бытует мнение о том, что во Францию едут шпионы, проинструктированные в КГБ. Вы все – члены КПСС, но в своей рекомендации Бурзекс меня уверял в том, что вы – талантливый исследователь и знаете французский язык. Но ваша тематика по винам с контролируемым наименованиям – это престиж Франции, и мы не можем допустить страну-конкурента в виноградарстве и виноделии к этим знаниям». Он предложил сменить тематику, и я составил программу по биотехнологическим исследованиям в виноградарстве и виноделии, в которую включил биопрепараты для защиты виноградников от болезней-вредителей вместо химических средств, новые расы дрожжей, бактерий для контролируемого брожения. Кроме того, я обосновал внедрение в Советском союзе виноградоуборочной техники (на первых порах французского производства).

Профессор Сюзан Лафон Лафуркад сказала, что я — настоящий шпион, но она убедилась в том, что ее новый стажер глубоко осведомлен о программах НИР, читал множество статей, опубликованных в журналах Франции по виноградарству и виноделию, и одобрила мой проект научной стажировки. Они знали, что новая важная информация о достижениях аграрной науки Франции, которую я нахожу, должна быть передана Посольству СССР в Париже и против этого они ничего не имели.

Здесь я должен признаться, что офицер Посольства СССР во Франции Александр Васильевич Огурцов настаивал на сотрудничестве с ним, чтобы я информировал о всех советских командированных в г. Бордо (в институтах, университетах и т.д.). Я категорически отказался из-за моральных принципов. И в конце концов, я — сын молдаванки, два брата которой были призваны в румынскую армию и погибли на войне! Писать доносы на коллег я отказался. Но я все-таки был вынужден согласиться на представление в посольство и в минсельхоз СССР обстоятельных отчетов по комбайновой уборке винограда, новым биопрепаратам для борьбы с болезнями винограда и новым достижениям в аппаратуре по технико-химическому и микробиологическому контролю качества винограда, соков и вин.

Во время научной стажировки я проделал более 60% работы над докторской диссертацией (теперь эта степень называется доктор хабилитат). Остальная часть работы была выполнена в Молдавии, в рамках программ сотрудничества с институтами Франции и Крыма.

— Что Вы привезли из Франции в Молдавию?

— Я начал сообщать через министерство сельского хозяйства СССР и министерство пищевой промышленности МССР об очень важных проблемах. Это – необходимость вернуться в Молдавии к сортам Шардоне, Пино-нуар и Совиньон. В 1982-83 гг. в республике были лишь считанные гектары этих сортов, которые не были включены в сортимент. Некоторые ученые считали, что у Шардоне и Пино-нуар нет никакой перспективы, потому что они чувствительны к милдью и оидиуму, т.к. наши почвы богаты гумусом, а на мировом рынке самый большой спрос был именно на Шардоне, Совиньон, Пино-нуар (по белому и по красному) и на Мускат-оттонель.

Тем не менее это мое предложение было принято в качестве программы развития виноградарства и виноделия, и я очень благодарен Семену Кузьмичу Гроссу, который, побывав в институте, сказал, чтобы завтра эта программа была утверждена, и чтобы посадочный материал начал поступать в республику в нужном количестве. Без этой поддержки я бы еще долго ходил по бюрократическим коридорам. Как-то встретив меня, Гроссу сказал: «Эпоха Шардоне, Совиньона и Пино-нуара в Молдавии началась с тобой, Борис Сергеевич». Для меня это — высокая оценка, потому что мне ставили палки в колеса все, кому только было не лень.  Многие боялись, что молодой Борис Гаина вскоре станет доктором технических наук и профессором.

Другая проблема, которую я поднял, — это механизированный сбор урожая. Мы купили во Франции три виноградоуборочных комбайна «Broud», «Vectur Frans» и «Coh». Они были разобраны и исследованы в «Плодсельхозмаше». Для создания собственных комбайнов мы не позаимствовали у французов только гидравлическое устройство по копированию территории виноградников, т.к. комбайн должен оседлать ряд строго вертикально, чтобы не задевать столбы. Эта система была взята в министерстве обороны со старых танков, а все остальное наша промышленность быстро освоила, и «Плодсельхозмаш» выпустил 10 виноградоуборочных комбайнов «СВК-3М», в создании которых я принимал непосредственное участие. Три из них работали в Молдавии, а семь – в Краснодарском крае. Когда в 1992 г. произошел развал Советского союза, три наших комбайна купили краснодарские коллеги.

Также мне удалось привезти в Молдавию сухие французские, швейцарские, итальянские и позже немецкие дрожжи, которые постепенно заменили разводки чистой культуры дрожжей, которые сложно было выращивать в лабораториях на винзаводах. Когда мы внедрили сухие дрожжи и бактерии яблочно-молочного брожения в производство, произошел большой рывок вперед. Кроме Молдавии, эта технология была внедрена на винзаводах в Одесской области, Крыму, Краснодарском крае и Грузии.

Кроме того, мы купили во Франции препарат «Триходермин Б-14», который я исследовал вместе с INRA. Наши коллеги из Всесоюзного института биологических методов защиты (находился в Кишиневе) выделили штамм микомицетов и выпустили в СССР препарат «Триходермин лигнорум», который не уступал французскому. Его стали применять и при выращивании экологического винограда, ягод и овощей. Это был первый биопрепарат в Молдавии. Данный перечень можно продолжить, более подробно об этом написано в книге «Академик Борис Гаина. 70 лет со дня рождения», изданной издательством «Lexon Prim».

— У Вас была возможность остаться жить во Франции. Почему не остались?

— 2 июня 1983 г., во время моей стажировки в Нарбонне, меня с приехавшей в гости супругой Екатериной и Мишелем Бурзексом с женой пригласил к себе в гости председатель Общества дружбы Руссийон-Лангедок  — СССР наш земляк Левик Фрунсон, с которым мне довелось ранее часто общаться во время его визитов в Советский Союз, в том числе в Кишинев, с группами виноградарей и виноделов Франции. Он был выходцем из Бессарабии, учился вместе с Петром Унгуряном в Кишиневском училище виноделия. Покинув родину в 1918 г., он обосновался во Франции, во время II мировой войны воевал в Сопротивлении, получил высшие награды за борьбу с фашизмом, был сопредседателем компартии и очень уважаемым человеком. Левик Фрунсон владел 4 га виноградников в окрестностях Нарбонны, двумя книжными магазинами, домом, похожим на маленький замок, с красивым садом на 10 сотках. Он овдовел, а детей у него не было. Но в СССР Фрунсон был объявлен персоной «нон-грата» из-за того, что в своей книге «СССР — Империя непредвиденностей» он себе позволил рассказывать анекдоты про Брежнева.

Во время того визита Левик Фрунсон предложил мне остаться жить во Франции и наследовать его имущество. Он хотел, чтобы Борис Гаина создал и объединил в бессарабскую диаспору талантливых, молодых специалистов и исследователей на юге Франции и помогал стажерам и специалистам овладеть глубокими знаниями в области виноградарства и виноделия, лучше познать виноградарство и виноделие Франции и т.д. Он сказал, что, если я не соглашусь, все его имущество наследует французское государство.

Я его поблагодарил и сказал, что вернулся на родину из Ялты, чтобы возглавить отдел виноделия в институте Героя соцтруда Петра Николаевича Унгуряна, который в 1918 г. тоже уехал из Бессарабии, правда, в Новочеркасск читать лекции в школе виноградарства и виноделия, и после Великой Отечественной войны вернулся возрождать молдавское виноделие. Я не смог принять это предложение. Левик побледнел, стукнул своим сухим кулачком по столу и крикнул: «Черт бы вас побрал, у вас коммунистическая мораль, ты боишься, что твоих детей здесь не будет. Председатель Сената Франции Шабан Дельмаш – мой большой друг со времен борьбы с фашизмом, он хорошо знаком с Леонидом Ильичом Брежневым. В месячный срок твоя семья будет во Франции, включая и родителей». После этого три года подряд я получал от Левика Фрунсона теплые поздравления с Новым годом. На четвертый год мы не получили открытки. Я позвонил Бурзексу, который сообщил, что Левик умер. А дом, сад, виноградник и т.д. наследовало государство. Вот такая история.

Но я не сожалею о своем отказе, потому что, вернувшись со стажировки, мне даже некогда было думать об этом, т.к. в Советском союзе происходили большие изменения – началась перестройка, потом и развал Советского союза. Молдова обрела независимость. Я бы не смог быть в стороне от этих событий.

В 1990 г. меня назначили на должность директора по науке виноделия Института винограда и вина Молдовы. Тогда объединили ТКИ «Яловены» и НПО «Виеру», институт стал очень крупным. Мы начали самостоятельно готовить кандидатов наук, и в 1993 г. открыли первый специализированный совет по виноградарству и виноделию в нашем институте. До сих пор я являюсь председателем этого совета. Через наш совет прошли 24 доктора наук и шесть докторов хабилитат в области виноградарства и виноделия. Сегодня они составляют основу преподавательского корпуса в Техническом и Аграрном университетах и исследовательского сообщества страны.

— Почему Вы, будучи перспективным молодым ученым, занялись общественной работой?

— Когда я вернулся со стажировки и представил на ученом совете НПО «Виеру» программу своей докторской диссертации, профессора Громаковский и Зельцер сказали: «Борис Сергеевич в возрасте 33 лет уже хочет стать профессором? Давайте ему дадим общественную работу». И меня заставили взяться за работу в партбюро института, в парторганизации которого состояли 113 членов. Это была сложная работа, т.к. в коллективе были сторонники выхода из социалистической идеологии и сторонники верности социализму и коммунизму. Каждый год, будучи секретарем партбюро и завотделом виноделия, у меня от нервных перегрузок открывалась язва желудка.

В первый же день после объявления компартии в Молдове вне закона, чтобы не разворовали ее имущество – мебель, телевизор, сейф и деньги (членские взносы), мы передали школе-интернату №2 все имущество, кроме автомобиля «Волга». Так у меня отобрали лет шесть активной научной деятельности, зато я прошел хорошую школу жизни. Сегодня я не состою ни в одной партии, но поддерживаю инициативу президента Додона о том, чтобы вернуться на российский рынок и восстановить отношения с РФ, в том числе исследовательские, инновационные. Однако я — за европейский вектор развития нашей страны, потому что прекрасно понимаю, что там наша страна может приобрести больше.

— Как Вы оцениваете то, что в настоящее время происходит с нашим отраслевым институтом?

—  К счастью на днях председатель Демпартии и председатель парламента заявили о необходимости срочного утверждения Кодекса о науке и инновациях, с увеличением объема финансирования отраслевой, университетской и академической науки в два раза, о создании необходимых условий для того, чтобы наши ученые, исследователи могли полностью реализовать свой научный потенциал.

Конечно, мы не можем сравниться с коллегами из европейских стран, т.к. у нас нет такой же материальной базы и финансирования. НПИСВиПТ распределили из средств, полученных по программе Filiera vinului, 400 тыс. евро. Но в один прекрасный день бывший министр сельского хозяйства засомневался в том, что институт осилит эту сумму для создания лаборатории по вирусологии, и остановил финансирование, т.к. не были решены какие-то проблемы с кадастром. Создать лабораторию и выделить институту необходимую площадь (около10 га земли) для минсельхоза не является проблемой. Достаточно было одного приказа, вернуть институту земли и создать современную научную базу на основе этого гранта (1,6 млн. евро), к тому же учредитель института – министерство.

А в настоящее время в Молдове существуют большие проблемы на виноградниках в связи с болезнями. Чтобы с ними бороться, нужна современная лаборатория вирусологии. В Молдове есть потенциал по производству безвирусного посадочного материала, он по качеству не хуже европейского, но стоит дешевле. Мы должны в это инвестировать и двигаться вперед, потому что в настоящее время в Молдове есть дефицит качественных виноградников.

Я считаю, что надо вернуться к созданию маленького работоспособного института по виноградарству и виноделию, где проблемы виноградного питомниководства, безвирусного посадочного материала, современных формировок на плантациях, современных технологий по переработке и стабилизации вин были бы на самом высоком уровне. Наш институт ждет своего перерождения.

По поводу проекта постановления правительства о реорганизации институтов агропромышленного комплекса, опубликованного на сайте минсельхоза, я и мои коллеги-академики отделения аграрных наук и директора институтов обратились в парламентскую комиссию. Те, от кого зависит принятие решений, недостаточно сделали для того, чтобы аграрная наука в нашей стране стала более работоспособной, с большей отдачей, более мобилизованной. Лидеры партий и руководители в правительстве должны думать о том, что наука служит стране, ее народу и экономике. Наши оппоненты должны сформулировать свои видения о том, что нужно молдавской науке, какие задачи они ставят перед ней и что они готовы ей предложить для обеспечения должного финансирования, будущего статуса подразделений исследования и т.д.

В Грузии, несколько лет назад, передали все институты университетам. При передаче перевели институт в центр. Это привело к снижению зарплаты, половина сотрудников ушла. А теперь Грузия обращается в Евросоюз с просьбой о финансировании для восстановления науки. То же самое произошло в Туркменистане. И в Казахстане сегодня восстанавливают научную базу. Нам нужно учиться на ошибках наших друзей и не наступать на те же грабли. Я оптимистически смотрю на будущее науки в Молдове, на ее важную роль, которую она может сыграть в ускорении научно-технического прогресса в экономике страны, в том числе в виноградарстве и виноделии.

— Спасибо за беседу.

P.S. В арсенале академика Бориса Гаины насчитывается более 600 научных работ, из них 22 монографии (3 — в соавторстве с учеными Франции), 3 методико-дидактических пособия, 53 авторских свидетельств на изобретения, 35 новых марок вин, 17 нормативных актов отрасли виноградарства и виноделия Молдовы. Под руководством ученого успешно защищены 6 докторских диссертаций и одна работа доктора хабилитат, выполняются 4 диссертации по виноделию и защищены более 75 дипломных работ по виноделию, биотехнологии и увологии в Техническом университете и в других вузах Молдовы.

Основной вклад в науку

Биотехнологические процессы в увологии и энологии.

Винные дрожжи и бактерии, микомицеты и микотоксины.

Энологические оценки новых европейских клонов винограда, посаженных в Молдове. Исследование сортов винограда с повышенной устойчивостью к факторам окружающей среды.

Экологически чистые виноградно-винодельческие продукты.

Биологически активные соединения в винограде и винах, их целебные и питательные свойства.

Ресвератролы.

Токсины в соках и винах: тяжелые металлы, патулин, биогенные амины, метанол, альдегиды.

Исследования биологически активных соединений в винограде и винах: аминокислоты, антоцианы, ресвератролы, проантоцианидины, флаваноиды, витамины.

Технологическое оборудование по переработке винограда.

Поточные биореакторы.

Биохимические соединения дуба, улучшающие аромат и вкус вина; сравнительное изучение дуба из Молдовы, Румынии, Украины и Франции.

Технология получения энокрасителей на основе обратного осмоса и их применение в фармакологии, косметологии и пищевой промышленности.

Иммобилизованные ферменты: стабилизация соков и вин.

Гибриды винограда в F₄  устойчивые к корневой филлоксере.

Совершенствование сортимента высококачественных вин из винограда Шардоне и Пино-нуар.

Оптимизация процесса получения масла из семян винограда.

Разработка технологических схем производства молодых вин.

Совершенствование технологий красных вин на основе рециркуляции сбраживаемых вин.